Если вообще попытаться отделить друг от друга чувства и влечения, что для части физических и душевных чувств, как было сказано, невозможно, то вслед за STUMPF следует, видимо, придавать значение тому, что чувства направлены на существующее (или бывшее, или будущее), а влечения — на то, что должно (или не должно) быть. Чувство радости, например, пассивно, а инстинктивное переживание вожделения — активно. Поэтому, суммируя определения Lipps и STUMPF, можно сказать: чувства — это пассивные состояния Я, непосредственно переживаемые как приятные или неприятные. Так мы получаем чистый тип чувства.

В жизни самая тесная связь между чувствами и влечениями существует постольку, поскольку в общем и целом приятного ищут, а неприятного избегают. Мазохизм является лишь кажущимся исключением: здесь продолжительное чувство боли, поддерживаемое как таковое, доставляет чувство сексуального наслаждения. Удовольствие от болезни и унижения тоже не является исключением: здесь лишь отдается предпочтение другим ценностям (внимание, сострадание, «небесная награда»), которые заглушают или устраняют неприятные стороны болезни и унижения. Вместо «влечение» (инстинкт) можно сказать и «стремление⁰⁰¹ ». Это странно: «влечение» звучит пассивно, а «стремление» — активно. Но это именно активность, которая подталкивается сзади. То, что приводит ее в действие, находится у нее за спиной. Это относится к любой душевной деятельности. Более конкретным, что и касается цели, а также более сильным по степени является желание. Выражения «влечение» и «стремление» мы употребляем везде как равнозначные. Все виды стремлений, как физические, так и душевные влечения, могут возбуждаться и реактивно от предмета, и возникать независимо.

Сначала мы различаем общую инстинктивность абсолютно всех переживаний. Она явственно видна и в восприятии, и во внимании, и в мышлении, да и в бездействии, в созерцании — пусть даже лишь в смысле «остановись, мгновение…»⁰⁰² . Жизнь — непрерывный поток влечений. Из этого потока выделяются определенные физические влечения, более явственно инстинктивные. Они служат требованиям жизни и ее физического продолжения, причем в самом переживании не обязательно содержится этот биологический смысл. Такими физическими влечениями являются не только пищевой и половой инстинкты, но и инстинкты отдыха, движения, сна, зевоты, испражнения и многие другие.

Все эти физические инстинкты, аномальным образом усиленные или пониженные, встречаются и в виде качественных вариаций. Детали по большей части не представляют интереса.

В числе аномалий пищевого инстинкта упомянем аномальную жажду, ненасытный голод, отсутствие аппетита при различных заболеваниях, обжорство и снижение потребности в пище при самых разных психозах. Качественные аномалии аппетита наблюдаются у беременных.

Далее к аномалиям физических инстинктов относится сексопсихопатология — наиболее разработанная тема.

Более глубокое рассмотрение этой темы невозможно, если не принять во внимание, что половой инстинкт во многих отношениях не сравним со всеми другими физическими инстинктами. Необходимо подчеркнуть лишь следующее. Этот инстинкт имеет смысл, выходящий за рамки индивидуальной жизни, а именно — зачатие. Он направлен на другого человека. Он повсюду наталкивается на душевные ценности и влечения и должен быть приведен с ними в согласие. Он несет влюбленность и любовь в прямом смысле, то есть нечто новое и стоящее намного выше него. Он окружен большим, расплывающимся ореолом неактуальных и смутно-сексуальных интересов, склонностей и отношений, которые проходят через всю жизнь. Индивидуальные разновидности сексуальной жизни столь разнообразны, что какая-то средняя норма здесь менее приложима, чем в других душевных сферах. Можно придерживаться лишь биологического смысла, с точки зрения которого сексуальное намерение, желание, действие тем извращеннее, чем меньше вероятность, что в результате них произойдет зачатие. Это подразумевается не в буквальном смысле, то есть при этом не имеет значения, невозможно ли зачатие фактически (например, вследствие бесплодия), или его не желают, или же речь идет о чистых фантазиях. Сексопсихопатология не может здесь подробно обсуждаться под этим углом зрения, в соответствии с которым внешне одинаковые факты иногда приходилось бы интерпретировать совершенно по-разному.

К расстройствам физических влечений следует отнести также известные состояния моторного порыва. Сюда входят первичные влечения к моторной разрядке некоторых энцефалитиков, прежде всего детей, и, конечно, также некоторые импульсивные действия больных шизофренией, хотя здесь, несомненно, речь идет чаще всего не о первичной моторной инстинктивной разрядке, а о реакциях, обусловленных эмоциями. То же самое относится к инстинктивному внутреннему сопротивлению, «негативизму». К первичным моторным инстинктам можно с уверенностью отнести известные случаи деятельной гипертимии и маний. Противоположностью является снижение инстинктивных моторных потребностей как особенность флегматиков, как ослабление стимула у некоторых людей с заболеваниями головного мозга, как депрессивное торможение и, возможно, как кататонический ступор.

Из общего жизненного потока влечений выделяются далее душевные влечения, «влечения сердца», которые мы признаем в качестве самостоятельных: стремление к власти, авторитету, влиянию, поч¨ту, успеху, красоте, но также к исполнению долга, смирению, чистоте, святости. Речь идет всегда о стремлении к повышению самооценки в каком-либо ценностном направлении. Какое-то группирование самих этих возможных ценностных направлений выходит за рамки психологии. Можно лишь сказать: любое душевное влечение направлено на обогащение, возвышение Я. Эти душевные инстинкты представляют собой некую деятельность по защите Я и проявляют себя в ней иначе, чем душевные эмоции, которые своей чистой форме имеют не более инстинктивный характер, чем абсолютно всякое переживание.

Среди аномалий душевных влечений назовем непомерное честолюбие, а с другой стороны — часто дотошное стремление к смирению. чистоте, порядочности, исполнению долга, отличающее не уверенных в себе совестливых людей. Подобное можно наблюдать и в виде фаз при циклотимных депрессиях и шизофренических психозах.

Особенно трудная тема — это люди влечений, под которыми обычно подразумевают периодических странников, алкоголиков, мотов, поджигателей и клептоманов. Они представляют собой прежде всего не психологическую, а социологическую (с точки зрения поступка) группу, которая скрывает в себе в психологическом плане самые разные вещи.

Иногда бывают случаи с непосредственно объяснимым мотивом, который могут иметь и чаще всего имеют бегство, запои, расточительство, поджоги, воровство. Следующая группа отличается тем, что эти инстинктивные поступки имеют место вторично, на почве разного рода расстройств настроения; правда, воровство и поджигательство трудно объяснить этим без натяжки. И наконец, остается, пожалуй, небольшая группа, где речь как будто идет действительно о первичных нарушениях влечений. Так, бродяжничество бывает следствием первичного, физического влечения к разрядке ходьбой, запои — первичной физической потребностью, так же как лекарственный голод, в частности в качестве симптома абстиненции. Но часто все это является желанием, вторично проистекающим из настроения. В конкретных случаях оба варианта, естественно, переплетаются. Труднее всего поддаются объяснению известные формы кражи вещей, которые не служат удовлетворению какой-то потребности или получению удовольствия, а также поджигательства. Здесь остается небольшая группа случаев, которые, если мы имеем дело не с неосознанными мотивами, а остаемся в описательных рамках, следует интерпретировать как первичную инстинктивную разрядку.

Вторичной инстинктивной разрядкой как следствием расстройств настроения является также самоубийство. Если бы оно существовало в качестве первичного инстинкта самоуничтожения, то его следовало бы отнести к аномалиям душевных влечений. Желание жить, с нетеоретической точки зрения, является не физической, а душевной потребностью. Таким же душевным влечением, в отличие от полового инстинкта, является стремление к продолжению рода.

Здесь мы можем лишь указать на большие трудности в отличении некоторых из этих влечений физического и душевного рода, часто переживаемых как чуждые личности, от навязчивых переживаний. Вопрос навязчивых влечений вообще потребовал бы широкого рассмотрения проблемы навязчивых состояний. Влечения, навязанные другими, никоим образом не входят в число навязчивых влечений. Они относятся к шизофренической симптоматике.