Самой распространенной душевной болезнью, несомненно, является шизофрения, и потому наше рассмотрение психопатических особенностей, на почве которых вырастают душевные болезни, мы начнем с психопатических конституций, так или иначе связанных с шизофренией.

Крепелин, первый выделивший шизофрению (Dementia praecox) как нозологическую единицу, как определенную болезнь со своеобразным течением и исходом, наиболее характерной ее чертой считает, прежде всего, более или менее далеко идущий распад психической личности, главным образом в области чувств и воли, при хорошей сохранности способности понимания и рассуждения. Болезнь выражается, главным образом, в ослаблении эмоционального тонуса, тупом безучастии, равнодушии к окружающему, близким, своей собственной судьбе; в отсутствии желаний, стремлений; потере психической подвижности. Вместе с тем обна­руживаются взрывы раздражительности или нелепой веселости, немотивированные вспышки возбуждения, упрямство - негативизм, манерность, чудачества, однообразие поведения. Все это часто сопровождается галлюцинациями, бредовыми идеями. Берце считает главным симптомом шизофрении недостаток психической активности при извращенной аффективности. По своему течению шизофрения—по Крепелину—болезнь всегда прогредиентная (прогредиентность или постепенная, или приступами), кончающаяся той или иной степенью вышеуказанного типа отупения, распада психики.

Крепелин относит шизофрению к классу «психозов, развивающихся вследствие внутренних болезненных процессов в организме» и как болезнь - процесс противопоставляет ее болезням, относящимся к группе «конституциональных душевных расстройств». Однако, уже давно отмечен целый ряд обстоятельств, говорив­ших, что возникновение шизофренического процесса подготовляется особым предрасположением.

1) Прежде всего, до заболевания у многих будущих шизофреников наблюдали (Вильманс, Штельцнер и др.) своеобраз­ные особенности поведения. Риттерсгауз, исследуя 59 случаев шизофрении из Гамбургской больницы, у которых имелся доста­точно полный анамнез, нашел у 70% пациентов совершенно точно констатированные странности характера до заболевания, а еще в 10% такие странности надо было признать вероятными. Шульце отмечает особенности поведения до заболевания у 50—70% шизофреников, Карпасу 68% и т. п.

Сам Крепелин также отмечает это, при чем указывает, что в большинстве случаев особенности характера в этих случаях могут быть описаны так: у мальчиков—тихий, робкий, несколько отсталый, не склонный к товарищескому общению с другими, живущий только для себя, а у девочек— возбудимая, чувствитель­ная, нервная со своенравием и склонностью к фантазиям и лице­мерию. В известной, хотя и меньшей части случаев, особенно у мальчиков, наблюдаются несколько иные особенности: дети не хотят работать, ни на чем не останавливаются, склонны к бродяжничеству и дурным проказам; с другой стороны, в противоположность этой группе, наблюдаются случаи, также чаще у мальчи­ков, когда дети отличаются крайним послушанием, какой-то чрез­мерной скромностью, кротостью, добросовестностью, прилежанием и аттестуются обычно как «образец скромности и послушания».

2) В дальнейшем было отмечено, что в тех же семьях, где имеются и настоящие тяжелые шизофреники, наблюдаются и легкие формы, нередко без прогредиентности течения. Берце в 1909 г.
говорит: «из общения с родителями больных dem. praecox мы знаем, что среди них часто встречаются если не выраженные формы dementiae praecocis, то все же люди с особенностями
характера более или менее напоминающими dem. praecox, в особенности если принять во внимание легкое или даже едва замет­ное выражение болезни». Берце полагает, что «помимо вполне выраженных форм dem. praecox в семье больных встречаются психопатические состояния, которые должны быть признаны выра­жением особого предрасположения — «Praecox Anlage». Санди (1910) также отмечает среди родственников dem. praecox чаще психопатические личности, чем определенную душевную болезнь: Эльмигер (1917) нашел в 30% у отца или матери шизо­фреников изменения характера. «Возможно - говорит он, - что эти особенности родителей и ведут к образованию шизофрении у детей». Все эти особенности характера в семьях шизофреников он назы­вает «шизоидными».

Вполне естественно, что в результате этих наблюдений появилось, стремление: 1) изучить более точно психологическую картину этих «шизоидных» характеров, 2) более точно определить, какое отно­шение эти шизоиды имеют к шизофреническому процессу и 3) изучить, обязательно ли для возникновения шизофрении присоединение к шизоидным особенностям органического процесса или, как это позже выразил Кречмер, «шизофрения есть только за­острение, уродливая форма шизоидного характера».

Наиболее простое разрешение всех этих вопросов дал в своей монографии о шизофрении в Ашаффенбурговском руководстве по психиатрии Блейлер. Он широко раздвинул рамки понимания шизофрении, ввел в самое понятие шизофрении, как таковой, и всех психопатов и все легкие формы. Симптомы дементности, отупения—по Блейлеру—вовсе необязательны для шизофрении; шизофренические психозы могут протекать то хронически, то в виде отдельных приступов, всегда могут остановиться в своем развитии и даже обнаруживать возврат к прежнему состоянию. По Блейлеру существует целый ряд переходов от шизофрении к нормаль­ной психике по всевозможным направлениям; скрытых форм шизофрении с маловыраженными и разнообразными симптомами много больше, чем несомненно явных. Между болезненными явлениями и индивидуальными взглядами и переживаниями шизофре­ников существует самая тесная связь.

Определив так шизофрению, Блейлер дал блестящее описа­ние психики такого шизофреника - шизоида. Главной особенностью шизофреника, по Блейлеру, является своеобразие мышления, чувствований и отношения к внешнему миру. Внутренняя жизнь приобретает у шизофреника преобладание над фактами внешнего мира. Они уходят в себя (аутизм), с окружающим миром как бы не считаются, при этом собственный мир для шизофреника обладает той же реальностью, как и мир действительный. В мышлении шизофреника отмечается своеобразное расщепление единства личности: ассоциации теряют свои обычные связи, отчего, с одной стороны, происходит своеобразный хаос толпящихся мыслей, паралогическое мышление, а с другой—известная беднота мыслей - моноидеизм. Возникновение аффектов также крайне капризно (паратимии); шизофреники склонны к «амбивалентности», т.е. одновре­менному ответу и положительного, и отрицательного характера: они одновременно и любят, и ненавидят; и здоровы, и больны; то апатичны, готовы годами лежать, то выявляют отсутствие за­держек, влекущее за собой распущенность; в некоторых случаях шизофреники становятся настойчивыми и годами добиваются того, что взбрело им в голову; соединение слабой воли и упрямства является типичным для шизофреников.

Исходя из этого психологического построения Блейлера, Кречмер в 1921 г. в своей книге «Телосложение и характер» раз­двинул еще шире понятие шизофрении и шизоидности и заговорил о «шизоидном» и «шизотимическом» характере у всех, кто не вполне принимает реальную действительность, живя внутренней созерцательной жизнью, всех, кто имеет какое-либо психологическое соприкосновение со свойственным шизофрении аутизмом, у кого настроение колеблется между раздражительностью и апатией. Все необщительные, сдержанные, лишенные юмора люди; все застен­чивые, тонко-чувствующие, друзья книги, созерцатели природы, не энергичные, ас другой стороны, все холодные, стойко пресле­дующие свои цеди «фанатики», все оригиналы и чудаки, «никчем­ные бездельники» - все это вошло в широкий шизоидный круг. Отношение этих характеров к болезни шизофрении, по Кречмеру, таково: «Шизофрения в шизоидах (психопаты) имеет свою абортив­ную форму и в «шизотимиках» (здоровые) свой характерологический рудимент или свое широкое биологическое выражение».

Всех людей Кречмер разделяет на две больших категории шизоидов и циклоидов, при чем позже некоторые авторы, особенно Блейлер, стали говорить, что, повидимому, чистых шизоидов мало, большинство людей обладает теми и другими элементами. «Шизоид — по Блейлеру — это тип психической реакции, который у каждого имеется в той или иной степени» «Надо спрашивать относительно каждого человека не о том, шизоид он или нет, а насколько он шизоиден».

Блестящее описание Кречмерой психологических черт его шизоидов много дало в смысле более тонкого выяснения отдельных черт человеческого характера вообще, оно всколыхнуло психиатрическую мысль широтой концепции, но, если шизоидное есть у каждого человека, то, в конце концов, как говорит Бумке, «название шизоид просто подставляется вместо понятия человек, и все сводится к тому, что и у шизофреников есть некоторые общечеловеческие черты». Для более точного конституционального или клинического анализа психопатических конституций такое широкое понятие непригодно.

Поэтому вполне понятно, что Блейлеровское понятие шизофрении и особенно Кречмеровские концепции вызвали ряд критических замечаний. Эвальд, Бумке, Берце особенно резко протестовали против такого расширения понятия «шизоидности». Бумке прямо говорит, что шизоид Кречмера и близко примкнувших к нему Гоффманна и Кана - искусственная конструкция, которая ничего не дает для понимания основ шизофрении, и что надо искать такого «шизоида», который не был бы у каждого человека. Эвальд говорит, что шизоид Еречмера — это сборное понятие для всех вообще особенностей характера. Берце указывает, что понятие «шизоид» Еречмера интересно только с психологической описатель­ной стороны и мало что дает со стороны биологической.

Впрочем за последнее время и сам Кречмер в книге «Veranlagung zu seelischen Sto'rrungen» пишет: «Большая разница говорить, как это делаю я, Блейлер и др., что то, что в психопатологии называется шизоидом, и в нормальной психологии имеет свои параллели, или утверждать, что в самой психопатологии надо расширить понимание шизоида. Часто и в других психопатиях имеется шизоидное ядро, но из этого не следует, что надо всех этих неврастенических, истерических психопатов, фантастов и т. п. вклю­чать в группу шизоидов. Шизоидными психопатами мы называем только тех, у кого имеются точные определенные психические, телесные и генетические черты; у нас в клинике только для нехмногих психо­патов употребляется термин «шизоид», иначе он теряет всякий смысл».

Поэтому-то многие авторы для выяснения принадлежности известных психопатов к шизофрении и обратились к изучению наследственно-биологических связей при шизофрении, а не к изучению психологического сходства отдельных черт темперамента или характера. Первым серьезным исследованием наследственно-биологических основ шизофрении, основанном на правильном применении менде­лизма, несомненно является работа проф. Рюдина «Zur Уегег-Irang u. Neuentstehung der dementia praecox» (Springer. 1916).

В этой работе, опирающейся на обширный и точный клинический материал (701 семья шизофреников), Рюдин пришел к заключению, что шизофрения определяется двумя парами рецессивных ген.

Относительно рецессивности болезни шизофрении сейчас согласны почти все авторы. Рюдин приводит такие доказательства рецессивности: 1) чаще всего мы видим шизофрению у детей видимо здоровых родителей (DR х DR), при чем она никогда не наблю­дается одновременно у детей, имеющих лишь одного общего роди­теля, у Stiefgeschwister; 2) только небольшая часть потомства от брака, где один из родителей шизофреник, страдает шизофренией; 3) случаи шизофрении, проходящей через 2—3 поколения подряд, наблюдаются редко; 4) при шизофрении господствует боковая наследственность; 5) общее правило доминантного наследования «einmal frei - immer frei» совершенно неприменимо к шизофрении.

Относительно зависимости от двух пар ген имеются в работе Рюдина такие доказательства. Число детей, страдающих шизофре­нией, в поколении видимо здоровых родителей (DR X DR) оказа­лось на его материале равным 4,48%, а не 25%, как это было бы при моногибридной рецессивности. Число 4,48% близко к 1/16, т.е. числу, соответствующему в менделевских пропорциях дигибрид-ному расщеплению. Те же результаты получил Э л ь м и г е р, изучив 372 семьи, Цоллер—356 семей, Виммер—202 семьи. Гоффманн то же подтверждает исследованием потомства 58 семей (с 127 детьми), где один из родителей был шизофреник (RR x DR или RR х DD).

Если считать шизофрению зависящей от двух пар ген, то, очевидно, в семьях шизофреников, помимо чистых гомозитных рецессивных форм, содержащих оба рецессивных гена и выявляющихся в виде шизофрении (шизофренической конституции) должны иметься и гетерозиготные формы, содержащие лишь один из рецес­сивных генов по формуле:

9XY:3Xy:3xY:1xy

Вполне естественно считать, что эти геторозигохные формы внешне и выражаются в форме «шизоидных» психопатов, которые нередко встречаются в семьях шизофреников. Однако, эти психопаты, имея только' часть патологического шизофренического ядра, вовсе не должны по своей психологической картине точно соответствовать шизофрении, они от нее должны отличаться не только количеством, но и качеством, хотя, несомненно, именно эти психопатии являются
такими формами психических конструкций, на основе которых возникает шизофрения. Генетически рассуждая, несомненно также, что в семье шизофреников мы должны иметь три качественно различных конституции: гомозиготную рецессивную - «шизофреническую конституцию» и две различных гетерозиготных «шизоидных» (Ху и xY). Задачей клиники является достаточно точно опре­делить и описать фенотипическую картину этих форм и объяснить, каким образом при соединении гетерозиготных форм возникает прогредиентная болезнь.

Разберем первым вопрос о прогреднентности, о неблагоприятном течении шизофрении, приводящем к дефектному апатическому состоянию.

1. Кан думает, что неблагоприятность, прогредиентность хода болезни обусловлена присутствием особого «гена процесса», который присоединяется к гену шизоидности. Кан признает, что шизофре­ния — болезнь рецессивная и по его мнению эта рециссивность есть именно следствие присутствия «рецессивного гена процесса»; шизоидность же, которую он понимает также широко, как Кречмер и Блейлер, по его мнению, признак доминантный, так как она встречается очень часто, почти у всех людей. Однако, помимо того что вообще с биологической точки зрения непонятно, что такое особый ген процесса (процесса безотносительно, не развития какого-либо определенного свойства, а развития вообще), этот ген никак не может уложиться в те менделевские пропорции, которые фактически получены при шизофрении Рюдиным и др. авторами. Гоффманн, также как и Кан, предполагающий, что шизоидный фактор существует почти у всех людей, для объяснения этих пропорций вынужден был ввести не только условный фактор-проявитель, обнаруживающий болезнь, но и фактор задерживающий. Вообще, хотя некоторые авторы и присоединяются к Кану (Шнейдер, напр.), построение генетической формулы при признании его предположений оказывается таким сложным, что нам думается простое построение Рюдина гораздо преемлемее уже по одной своей ясности, тем более, что и Кану все его построение понадобилось главным образом потому, что среди 8 семей, когда оба родителя были шизофреники, он нашел одну, где не все дети были шизофреники. Это, правда, противоречит схеме Рюдина (RR X RR дает только RR), но встреченное только в одной семье из восьми — оно может быть объяснено иначе: и внебрачностью детей, и непра­вильностью диагноза у одного из родителей и т. д.

2. Генетически рассуждая, постепенное усиление какого либо признака может быть только или результатом модификации выявления того же гена в зависимости от внешних условий, или результатом зависимости признака от различного числа гомомерных ген. Однако, тип наследования при шизофрении, как согласны все исследователи (в особенности много об этом говорит Гоффманн), никоим образом не соответствует типу гомомерного наследования.

Следовательно постепенность в выявлении шизофрении зависит от внешних условий и есть паратипическая вариация. Рюдин также думает, что степень развития dementiae praecocis определяют факторы, которые не имеют отношения к генотипу, а зависят от «Milieu». Но особенно подчеркивает значение окружающих условий (экзогенных факторов) Бумке, при чем он вполне последовательно и причину тяжести отдельных форм шизофрении видит в силе этих экзогенных влияний. С точки зрения Бумке, к которой присоединяется также Берце, препсихотический характер шизофреников в большинстве случаев есть выражение уже имеющегося начального легкого процесса, он есть «verkappte Schisophrenie»: собственно нельзя его и называть препсихотическим, а правильнее психотическим или даже постпсихотическим. Такое же мнение о ранних особенностях поведения шизофреников высказывал уже давно и Крепелин. Если это так, то с генетической точки зрения это только меньшее паратипическое выявление того же признака (или признаков), которые ярко выявляются на вершине болезни.

Психопатами эти типы могут быть названы только в смысле Бирнбаума, Липмана, Гауппа, которые под психопатами разумеют легкие, неярко выраженные формы психозов. От шизоидов, у которых совершенно иная генная структура, они должны резко отличаться. Берце считает, что главным различием шизоидного (гетерозиготного) психопата от шизофренического (легкие формы шизофрении — verkappte Schisophrenie Бумке) является то, что шизоид при всех своих особенностях продуктивен, даже чрезмерно продуктивен, богат импульсами, шизофренический психопат непродуктивен; шизоидность можно назвать «Hyperphrenie», шизофреничность, даже когда она слабо выражена, «Hypophrenie». Клод предлагает шизофренических психопатов называть в отли­чие от шизоидов «шизоманами», Берце сохраняет за ними на­звание dementia praecox simplex и т. д.

Что касается тех экзогенных условий, которые благоприятвуют выявлению шизофренической (не шизоидной) конституции, то здесь в настоящее время предполагаются имеющими значение следующие.

1. Многими авторами (Шульце, Цингерле и др.) уже давно отмечено, что в мозгу больных dem. pr. часто наблюдаются различные степени пороков развития мозга: асимметрии, аномалии гистологических структур. Нередко пациенты, впоследствии заболевающие тяжелой dem. pr., с самого рождения отличаются значительной отсталостью. Хотя и трудно отличить, является ли это слабоумие результатом пороков развития мозга или результа­том самого процесса dem. praecox, ярко выразившегося уже в детстве и в более позднем возрасте лишь дающего новую вспышку (о том, что такое слабоумие может быть результатом d. pr., говорят Крепелин, Хеллер и др.), однако все же отметить и первую возможность не мешает, особенно если принять во внимание, что в семье шизофреников нередко наряду с шизофренией наблюдаются типические случаи идиотизма, что, напр., при маньякально-депресс. психозе наблюдается крайне редко.

Нередко dementia praecox наблюдается у близнецов, в особенности у однояйцевых (Суханов, Юдин и др.), самое возникновение которых свидетельствует о неправильном развитии зародыша.

Таким образом первой причиной резкого проявления dem. pr. являются все моменты, ведущие к неправильностям развития больших полушарий мозга (Keinischadigung) и вообще дефектная организация коры головного мозга.

2. К этому же роду вредных причин принадлежит, повидимому, и сифилис родителей. Ключев отмечает, что в 41,6% dementiae praecocis имелись признаки врожденного люэса. Пильц, Крепелин, Берце, Режио, Суханов отмечают, что dementia praecox наблюдается нередко у детей прогрессивных парали­тиков.

Правда, в новейшее время Меггендорфер пришел к другому результату: среди 208 детей паралитиков он не нашел ни одного шизофреника. Шахерль среди 52 детей 31-го паралитика нашел лишь 2 случая dem. praecocis. Кольб в 28 семьях лишь 4 шизо­фреников, Керер в 24 семьях лишь 1 шизофреника. При этом последние авторы особенно подчеркивают, что помимо прогрессив­ного паралича родителей в этих семьях были в боковых линиях настоящие шизофреники. Однако, эти цифры не меняют сущности дела, так как мы думаем, что сифилис имеет лишь паратипическое значение для выявления шизофрении: сифилис, по­вреждая полушария головного мозга, регулирующие примитивные шизофренические механизмы, лишь содействует их большему обнаружению.

3. Рюдин отмечает более частое появление шизофрении от родителей алкоголиков: вместо средней цифры всего его материала - 4,48% шизофреников из всех братьев и сестер, в семьях, где один
из родителей был алкоголик, шизофреников оказалось — 7,8%), а в семьях, где оба родителя алкоголики—14,81%. Крейхгауер у 1/3 шизофреников нашла родителей алкоголиков. Штоккер, Гретер, частью Урштейн, Э. Майер и др., указывают, что и личный алкоголизм часто вскрывает бывшую до того латентной шизофрению. Виттерман говорит, что присоединение алкоголизма ведет к особенно тяжелым формам шизофрении с быстрым ослабоумливанием и социальной опасностью.

4. Французские авторы (Дюпре, Ланьель-Лавастин, Xолос), а также некоторые русские (Алфеевский, С. П. Петров) и в новейшее время Г. Гоффманн с его «paraphrenia phymatosogenes» ¹⁾ придают большое значение в развитии (паратипическом выявлении) шизофрении туберкулезу. Абели на последнем съезде французских психиатров в Париже (28/V—4/VI—25 г.) в 60% dem. praecocis нашел туберкулезное прошлое, причем туберкулез обычно предшествует dementia praecox.

Вигуру и Нодашер, Блейлери многие др. говорят о таком же значении инфекционных болезней, в особенности тифа и скарлатины. По Крепелину 10% всех шизофреников пере­ несли тяжелую инфекцию.

Такой же характер усиления паратипических выявлений шизофренической конституции носит, повидимому, и неправильное функционирование желез внутренней секреции, в особенности
половых.. Уже старые авторы отмечают, что среди больных demen­tia praecox чаще, чем среди здоровых, встречаются евнухоиды и инфантилики. Кречмер среди шизофреников нашел 20%
диспластиков. Фишер рассматривает гебефрению как результат гипертиреоидизма, а кататонию как результат гипотиреоидизма. Четверть случаев кататонии и 1/10 гебефрении у женщин связаны с беременностью и родами.

То обстоятельство, что при искусственной кастрации или при кормлении препаратами желез не удается вызвать шизофрению, а также, что не все субъекты с расстройством желез внутренней секреции заболевают шизофренией, доказывает, что неправильность деятельности эндокринных желез является лишь модифици­рующим, а не создающим шизофрению фактором. Для возникно­вения шизофрении нужны специальные гены, а нарушение работы желез в известных случаях лишь создает благоприятные условия для более сильного проявления этих ген и для прогредиентности болезни, как и всякие другие токсические моменты, поражающие головной мозг и его механизмы, тормозящие выявление примитивных шизофренических механизмов.

Переходя теперь к тем двум типам психопатии, которые, встречаясь в семье шизофреников, не могут быть причислены к абортивным формам шизофрении, и которые, согласно Рюдинской генетической гипотезе, следует считать гетерозиготами, содержащими только один из шизофренических ген, мы должны, заметить что еще до исследования Рюдина Бовен (1915 г.) указал, что среди шизоидных психопатов часто наблюдается два противоположных типа (Gegensatzpaaren): с одной стороны - лица с тупыми, на­стойчиво капризными, часто аморальными чертами характера, которые «переоценивают себя, игнорируют окружающий мир», а с другой—натуры очень чувствительные, тревожные, «не перено­сящие обычных, мелких жизненных треволнений, которые ранят их до самой глубины души». В этой двойственности типов с генетической стороны мы должны видеть выражение присутствия двух разных шизофренических генов, с одной стороны генов—хх, а с другой—уу.

Кречмер, Гоффманн, Блейлер позднее более точно описали намеченные Бовеном типы. Еречмер в своих книгах «Der sensitive Bezjehungswalm» и «Медицинская психология» по силе выявления психической энергии различает стенические и астенические характеры, и шизоидов первого типа Бовена относит к стеникам, а второго — к астеникам, но кроме того он говорит о возможности смешения стенического и астенического характера у одного и того же лица, при этом получаются тины экспансивный и сенситивный.

Для сенситивного типа по Кречмеру характерны повышенная впечатлительность и аффективная окраска представлений, при хорошей интрапсихической переработке, но недостаточной способности отреагировать их в действии. Все переживания остаются внутри, вызывают чувство недовольства, при этом вино­ватыми сенситивные обычно считают самих себя. Стенический момент у сенситивных выражается в большой самооценке, которая и выражается в своеобразной гордости: «прощаю все другим, но не прощаю себе»; в столкновении с окружающим они при своей мягкости, ранимости, не могут удовлетворить своему самомнению и потому чувствуют себя обиженными, преследуемыми, и их энергия уходит внутрь, против себя - самообвинения, скрупулезная этичность (Gewissenmenschen Коха), часто склон­ность к комплексам.

Сенситивные — это «те чувствительные натуры, которые не только чрезмерно глубоко переживают впечатления, но особенно тихо и продолжительно перерабатывают их в себе без того, чтобы что-нибудь было заметно снаружи». Особенно часты у них сексу­ально-этические конфликты. Сексуальные фантазии, извращенные желания приводят их особенно часто к внутренней борьбе с побе­дами и поражениями, которые ими особенно тяжело переживаются.

По мнению Берце также, если в случаях психопатий, встречаю­щихся в семьях с шизофренией, исключить все случаи, которые могут быть отнесены к verkappte Schisophrenie, то среди осталь­ных можно прежде всего выделить довольно ясно большую группу sensitiven u. hyppohondrisch-nervosen ³⁾ .

Понимание психопатических реакций этой группы становится возможным, если обратить внимание, что поведение обусловливает здесь не повышенная аффективность, а, как называет Берце, «особая готовность мыслительной деятельности к повышен­ной апперцептивной возбудимости». Имея, говорит Берце, некото­рую аналогию с маньякальным состоянием эти лица по существу являются, можно сказать, противоположностью маньякальным: теку­чести, неполноте, поверхностности маньякального мышления здесь противопоставляется цепкость, односторонняя углубленность; беспорядочности мысли, легкомыслию маньяков здесь противопоставляется стремление принимать во внимание все мелочные детали, склонность к своеобразной принципиальности и слишком серьезному отношению к мелочам. Но как и в маньякальном состоянии внимание привлекается здесь ко всем вещам пассивно, не направляясь. Отдельные мысли, как скоро они случайно попали в сферу психического восприятия, продумываются со всех сторон, ведут к скачке апперцепции, к тревоге, создается неспособность к отвлечениям на правильный путь, к объективному обсуждению обстановки. Получается повышенная самооценка, переоценка собственных мнений, суждений, заключе­ний и недооценка результатов мышления других. В результате — неуменье считаться с окружающим, корригировать свои стремле­ния с действительностью. Всякое событие, не соответствующее их внутреннему переживанию (а таких оказывается большинство), вызывает чувство недовольства. Все кажется жестоким, бессмыс­ленным, отсюда - гиперэстезия, но при неприятии всего чуждого своей личности.

Берце ничего не говорит о втором типе Кречмера, об «экспансивных» психопатах; у него они вкраплены в его сенситивный тип, и такого ясного подразделения, как у Кречмера, у Берце не имеется, но, несомненно, сенситивные и экспансивные типы, имея нечто общее, резко друг от друга отличаются и наш клинический опыт учит, что экспансивных психопатов также не мало в семьях шизофреников. Многие авторы отмечают в генеалогии шизофре­ников людей раздражительных, злобных, упрямых, придирчивых.

Кречмер характеризует экспансивных людей как лиц с «цепкой впечатлительностью и активным стремлением, не сдерживае­мым ничем»; это — люди «с бурными кратковременными аффектив­ными переживаниями, которые выражаются не только внутренне, но и во вне». В то время как нормальный стеник идет к цели с сознанием своей силы и спокойно, здесь сказывается примесь астенического ядра: беспомощность, недостаточность уверенности в себе; отсюда экспансивные выходки (что приближает их к тем психопатам, которых Шнейдер называет explosilbel); отсюда конфликт дерзкого, но беспомощного индивидуума с окружающим: вспышки раздражения, сутяжничество (streitstlchtigen Крепелина) с поверхностным фанатизмом-эгоизмом (сюда принадлежит часть Шнейдеровских фанатических психопатов и часть Verbohrten).

Повидимому, очень близок к экспансивному шизоидному и тот тип, который С. А. Суханов описывал под названием «резонирующего характера». У таких лиц—согласно С. А. Суханову— наблюдается «наклонность к своеобразным рассуждениям при вся­ком удобном и неудобном случае. В обществе они отличаются разговорчивостью, держатся свободно и больше любят рассказывать и говорить, чем слушать других. Они мало считаются со взгля­дами других и самоуверенны как в поступках, так и речах; они мало наклонны к колебаниям, наоборот решительны. Они любят вмешиваться в чужие дела, давать другим советы, но в то же время эгоистичны и их «Я» стоит обычно на первом месте. Моральные чувствования у них сравнительно слабо выражены, однако многие резонеры, которые имеют развитой интеллект, поль­зуются влиянием, но при слабости интеллекта у них может обна­ружиться картина импульсивных вспышек и двигательного воз­буждения».

Экспансивные шизоиды имеют, как и сенситивные, общие черты с гипертимиками, но отличаются от них отсутствием внутренней легкости ⁴⁾; они все же, как шизоиды, аутистичны.

Таким образом мы видим, что, обладая особыми шизоидными механизмами, экспансивные и сенситивные шизоидные психопаты благодаря этим механизмам своеобразно реагируют на внешние впечатления. Однако и у них над шизоидными глубинными механизмами стоят сдерживающие и направляющие их выс­шие механизмы головного мозга, и в обычных условиях, будучи несколько особыми людьми, они все же справляются с действи­тельностью. Но в тех случаях, когда выход из тяжелого жизнен­ного положения путем размышления, путем рационального исполь­зования обстоятельств по определенному плану оказывается невоз­можным, человеку вообще свойственно прибегать к более глубинным, более древним формам реагирования — у шизоидов в таких случаях возникают психозы шизофренического типа.

«Если людям шизофренического (правильнее было бы сказать «шизоидного») типа приходится реагировать на ту или иную причину психозом, это будет психоз кататонический — говорит Штранский,—после которого они могут возвратиться к своему обычному равновесию».

О таких острых, заканчивающихся благополучно в короткий срок психозах шизофренического типа уже давно говорит ряд авто­ров - Бирнбаум, Вилльманс, Бонгоффер, П. Б. Ганнушкин. Борнштейн говорит о schisothymia reaktiva, которая отличается от обычной шизофрении отсутствием галлюцинаций, отсутствием разорванности мышления и которая возникает в тес­ной связи с переживаниями, как активная реакция на них. Поппер также говорит о шизофренических реакциях, резко отличая эти реакции от психогенных моментов, дающих ту или иную окраску отдельным симптомам при шизофрении-процессе.

Собственно, эти реакции надо называть не шизофреническими, а шизоидными: они свойственны только гетерозиготным шизоидным субъектам, а не гомозиготным шизофреникам.

Всю свою жизнь, шизоидные субъекты все свои реакции окрашивают шизоидным налетом: всю жизнь сенситивные шизоиды склонны к неприспособленности к жизни, к внутренней тревоге, рассеянности, самоуглублению, ипохондрии, но особенно ярко они проявляют эти черты в тяжелые моменты. Тогда они реагируют вспышкой психоза, но психоз является здесь не каче­ственным изменением личности, а количественным, психологически понятным нарастанием всегда присущих им особенностей. Вместо неприспособленности к жизни наступает полное бегство из жизни (кататонический ступор), вместо легкой тревоги—полная расте­рянность, вместо рассеянности, самоуглубления — некоторое по­добие депрессии, подозрительность ⁵⁾. Я, например, вспоминаю одного своего знакомого, вполне работоспособного инженера, с ярко выраженной шизоидной наследственностью. В тяжелые моменты своей жизни он укладывался в постель и заявлял своей семье: «я поработал, больше не могу; будь что будет», и ничто уж не могло его вывести из этого положения, пока обстоятельства не менялись к лучшему и он снова не начинал работать.

П. Б. Ганнушкин описывает случай, когда его пациент, отказавшись от предложенной ему перемены службы, затем расте­рянно разутый бегал по Москве. В больнице был молчалив, с нелепыми манерными движениями, малодоступен, с отказами от пищи, но через 10 дней совсем поправился.

Экспансивные шизоиды на большие жизненные затруднения реагируют вспышками бурной раздражительности, импульсивной ломкой вещей, суетливой резонерской деятельностью.

Эти вспышки шизоидов действительно являются «заостренной уродливой формой шизоидного характера»; по отношению к этим вспышкам такое определение психоза правильно, но этот психоз не шизофрения-процесс, это не шизофренический, а шизоид­ный реактивный психоз и его генетическая основа совершенно другая.

Поппер думает, что подобно тому, как возможны хрониче­ские паранойи с психологически-понятным происхождением, так возможны и хронические шизоидные реактивные психозы. Но и здесь они отсутствием общего изменения личности, своей актив­ностью будут отличаться от шизофрении.

Таким образом мы резко различаем: 1) шизофреническую гомозиготную конституцию и как ее патологическую форму шизофрению (многие авторы предполагают для этой формы психоза оставить старое название dementia praecox); 2) экспансивную и 3) сенситивную гетерозиготные шизоидные конституции. Шизоидные психозы, возникающие на почве этих конституций, в большинстве случаев психогенны и излечимы, но могут иметь и хроническое течение (только для них предполагается оставить название шизофрении).

После психолого-клинического выделения двух шизоидных типов и психозов, развивающихся на их почве, задача исследователя заключалась в том, чтобы выяснить, какие генетические формулы им соответствуют и достаточно ли они объясняют все особенности членов шизофренической семьи.

Если бы такое соответствие получилось, то мы получили бы значительную уверенность в биологической правильности подразделения и постепенно, с расширением генеалогического материала, все более уточняли бы описание характеристик отдельных типов шизоидности.

В настоящее время мы, конечно, далеки еще от того, чтобы установить здесь вполне бесспорные положения, однако многое уже можно подтвердить фактами. В своей книге «Ueber Temperamentsvererbung» Гоффманн находит, что шизофрения часто получается, если с одной родительской стороны мы имеем стенических шизоидов, с другой - астеническх нашем исследовании с Ф. Ф. Детенгофом, мы также в обширной генеалогии одного шизофреника отметили в одной линии генеалогии стойко держащиеся особенности характера, которые мы описывали так: «очень религиозен, мнителен, мечтатель, идеалист» (астенический тип), а в другой линии: «делец, домосед, педантичен, скрытен, добросовестный работник» (стенический тип).

Однако Кречмером, Берце и др. правильно подмечен факт, что наиболее резко выделяющиеся в семье шизофрени­ков психопаты обычно несут в себе одновременно и черты стенические, и астенические, т.е., как указано выше, относятся не просто к стеникам или астеникам, а к сенситивным или экспансивным типам. Генетическое соображение, что формы ххYY х ХХуу дадут при соединении всех детей формулы ХхYу, т.е. здоровых фенотипически, а не шизофреников также заставляет думать,, что шизофреников чаще всего дают именно родители сенситив­ные X экспансивные, и что генетической формулой для сенситив­ных является формула Ххуу, а для экспансивных — xxyY. Если принять такую формулу, то, во первых, будет выражено присут­ствие у сенситивных не только астенического ядра—уу, но и стенического наслоения — х, а у экспансивных не только стени-ческого ядра—хх, но и астенического наслоения — у; во вторых будет объяснено большее число шизофреников детей при браке Xxyy~XxxyY. Эти браки дадут поровну ххуу, XxYy, Ххуу и xxyY, т.е., при них 1/4 детей будут шизофреники, 1/4 здоро­вые и 1/2 — шизоидов, при чем поровну экспансивных и сен­ситивных.

Также 1/4 детей шизофреников при предполагаемой формуле должно получиться, и в том случае, если оба родителя сенситив­ные шизоиды (или оба экспансивные), при чем здесь шизоидов будет уже 3/4 и исключительно того же типа, что и родители (т.е или сенситивные, или экспансивные, но не те и другие вместе).

Проверка этой генетической гипотезы, произведенная нами на материале Казанской психиатрической клиники, действительно ее подтверждает: подставляя наши предполагаемые генетические формулы в имевшиеся у нас генеалогии, мы ни разу не встретили затруднений в генетическом толковании как всей генеалогии, так и особенностей отдельных ее членов.

Приведем здесь для иллюстрации некоторые из наших ге­неалогий.

генеалогия 1-го больного

генеалогия 2-го больного

генеалогия 3-го больного

Генеалогия 1-го б-го очень интересна: дед по отцу и отец болели совершенно той же формой психоза, заболели оба на 4-м десятке жизни, как и сам пробанд, долго лежали в окружной лечебнице с диагнозом dementia paranoides; также была душевно­больной сестра матери; из его братьев еще двое шизофреники.

В этой семье от родителей ххуу X Ххуу мы как и следовало ожидать, имеем 1/2 детей шизофреников, а 1/2 шизоидов типа Ххуу; ни одного шизоида типа xxyY.

Во II-ой семье от родителей шизоидов обоих с фор­мулой xxyY мы должны были ожидать 1/4 детей шизофреников, 7а—шизоидов типа xxyY и 1/4 шизотимиков типа xxYY, что дочти точно и оправдывается. Здесь мы, в противовес нашей первой семье, не имеем ни одного шизоида типа Ххуу.

Несколько более отрадную картину должны представлять семьи, происходящие от 2-х родителей шизоидов, но разных фор-жул, т.-е. xxyY У, Ххуу: здесь среди детей должна быть XU видимо здоровых, 1/2 шизоидов, причем шизоиды должны быть обоих типов (и xxyY, и Ххуу) и 1/4 шизофреников.

Этот тип родительского соединения, повидимому, особенно част среди предков шизофреников и точно представлен нашей III-ей генеалогией.

Таким образом генетика всего шизоидного ядра по нашей гипотезе сводится к следующему: в семье шизоидного круга мы имеем следующие типы с соответствующими им генетическими формулами:

1. XXYY, XXYy, XxYY, XxYy, — совершенно лишенные всяких шизоидных меха­низмов и шизоидных черт. Внешне здоровые, но могущие при известных) сочетаниях дать потомство шизотимиков, шизоидов, а в известных случаях даже шизофреников (XxYy x XxYy дают 1/16 детей шизофреников)

2. ХХуу — чистые астенические шизотимики

3. xxYY — чистые стенические шизотимики

4. xxyY — экспансивные шизоиды

5. Ххуу — сенситивные шизоиды

Разбираясь в психологических характеристиках генетических типов наших генеалогий, мы получиличтакие конкретные данные: 1) для экспансивного шизоида: странный, молчаливый, крутой, суровый, деловой, настойчивый, хороший служака, скупой, горячий, раздражительный, драчун, скандалист, «скверный характер»; 2) для сенситивного шизоида: домосед, замкнутый, стеснительный, робкий, добрый, под влиянием жены (мужа), мнительный, шодозрительный, «о нем все говорят»; 3) для стенических шизотимиков: сдержанный, серьезный, не особенно общительвый; 4) для астенических шизотимиков: мягкий, способный, мало­общительный.

Задача дальнейших исследований еще более уточнить эти характеристики и, главное, выяснить, как видоизменяются эти особенности в связи с социальным, профессиональным положением их носителя.

Выяснив более или менее точно происхождение и картину различного рода шизоидных психопатов, мы более правильно можем разобраться и в отношении шизоидных психопатов к другим психопатиям.

Уже Рюдин отмечает, что и в семьях шизофреников наряду с психопатами с шизоидными чертами встречаются психопаты, вовсе несходные с шизофренией.

Недоумевая о связи этих последних психопатов с шизофренией, Рюдин пишет: «нельзя же рассматривать шизофреников так широко, чтобы и этих психопатов причислять к ней; тогда ни один человек от нее не свободен». Осторожность Рюдина, оправдавшаяся, как мы уже видели, позже и признаваемая теперь даже авторами слишком расширявшими понятие шизоидности, была тем более понятна, что при своем исследовании Рюдин заметил, что dementia praecox чаще появляется и в тех семьях, где один из родителей болен душевной болезнью, несомненно не принадлежащей к шизофрении (среднее для всего материала Рюдина число шизофреников равнялось—4,48% всех братьев и сестер, а в случаях, где один из родителей болен не dementia praecox, это число = 8,21%).

«Очевидно — говорит Рюдин — мы имеем в этих болезнях родителей такое болезненное предрасположение, которое имеет значение в генезе dementia praecox». Эти родители, стало быть, имели в своей зародышевой плазме часть элементов, из которых складывается dementia praecox.

Целый ряд авторов (см. сводку Гоффманна) говорит о возмож­ности dementia praecox у детей несомненно маньякально-депрессивных больных; Штранский, Форстер, Берце говорят о частых случаях старческих слабоумий в семье шизофреников; Гоффманн, Керер и др. говорят о детях шизофрениках у родителей с па­ранойей и т. д.

С другой стороны — Гоффманн, Кан, Блейлер, Моравич говорят о комбинации dementia praecox с эпилепсией, Ярмеркер, Виг-Викенталь о комбинации с истерией, Урштейн — о кататонических симптомах при маньякально-депрессивном психозе и т. д. Обнаружено было (Рюдин), что не только существуют маньякально, депрессивно, паранойадьно, эпилептоидно-окрашенные шизофрении, но и что эти особенности окраски иногда стойко держатся в одной и той же семье.

С современной генетической точки зрения все эти явления, могли бы быть объяснены только тем, что генный радикал шизофрении сложен, что в него входят несколько более простых ген. Эти гены могут входить как составная часть и в другие душев­ные болезни; отделившись при расщеплении, они потом соеди­няются так, что получается шизофрения. В других случаях те же гены, войдя в состав других объединений могут внести и в картину другой болезни шизоидные элементы. Но, разумеется, нет причины все эти, хотя и содержащие части шизофренического ядра, болезни объединять в одно общее с шизофренией. Точно также и гены, входящие в состав других болезней, если они находятся у шизофреника по своему окрашивают шизофрению, но не являются ее типической сущностью.

Вообще, как говорит Берце - «мы имеем готовыми и нерушимыми факторы не определенных клинических единиц, а более примитивные факторы, которые могут соединяться вместе, образуя самые разнообразные группы, и только некоторые из этих групп особенно типичны, особенно часто встречаются, а потому в клинике оцениваются как нозологические единицы. Но те же факторы могут образовать и другие различные комбинации. Эти комбинации очень разнообразны, почему отграничение отдельных форм и является очень трудным».

Во всяком случае надо помнить, что отдельные элементы шизофренического круга могут входить и в другие болезни, окрашивая их своими чертами, точно так же как и в шизофренической семье могут встретиться и другие не шизофренические гены.

Шнейдер при исследовании 201 чел. братьев и сестер шизофреников нашел у 44.1% из них своеобразные психопатические черты характера, и только у 21,8% из них были черты шизоидные, остальные он причисляет к истерикам, циклоидам, неустойчивым, эпилептоидам и т. д.

Таким образом, подводя итоги, мы должны выделить такие формы психозов с участием шизоидного ядра:

1. психогенные, реактивные психологически понятные острые психозы-вспышки, развивающиеся на почве существующего шизоидного характера, как его патологическое заострение (острые шизоид­ные реакции);

2. хронические психозы того же типа, также психологически понятные и не сопровождающиеся ни расщеплением психики, ни галлюцинациями, ни апатическим слабоумием;

3. хроническую прогредиентную шизофрению, возникающую на почве соединения обоих шизоидных конституций, вследствие экзо­ генной или эндогенной дефектности коры;

4. шизоидные окраски психозов. В некоторых случаях, как мы увидим ниже, присутствие шизоидного гена не только дает шизоидную окраску другим психозам, но и служит фактором, мобили­зующим, выявляющим гены других психозов (условный фактор проявитель).

1) H. Hoffmann. Die tbc als Ursache geistiger Erkrank. Archiv. f. Ps. Bd. 66.

2) H. Hoffmann. Die tbc als Ursache geistiger Erkrank. Archiv. f. Ps. Bd. 66.

3) Термнп «сенситивный» употребляет еще Груле, но совершенно в дру­гом смысле: под этим именем он разумеет впечатлительных, сахарно-романтич­ных людей (банальные «чувствительные»), И Берце, и Кречмер, и мы в даль­нейшем под названием «сенситивных» будем разуметь не это, а описываемые выше особенности.

4) С этой стороны очень интересна работа Ланге (Ztschr. f. d. ges. N. u. P. Bd. 101. 1926), в которой он указывает, что все чисто психогенные депрес­сии возникают в шизоидных семьях.

5) С этой стороны очень интересна работа Ланге (Ztschr. f. d. ges. N. u. P. Bd. 101. 1926), в которой он указывает, что все чисто психогенные депрес­сии возникают в шизоидных семьях.