Трудно писать о человеке, с которым в течение долгих лет был связан узами дружбы и которым восхищался как личностью. Марат Енокович удивительным образом сочетал в себе глубокий ум и деловитость, доброту и интеллигентность и мужество. Он слишком рано ушел из жизни. Это огромная потеря для всех, кто знал и любил Марата: для семьи и ближайших родственников, друзей, коллег и, конечно, медицинской науки, которой он отдавал себя полностью. О Марате Еноковиче как выдающемся ученом-психиатре авторитетно и убедительно сказали его коллеги. Хотя я не медик по образованию, позволю себе высказать свое мнение: в моем представлении Марат Енокович был психиатром «от Бога», его трудно и, пожалуй, невозможно представить человеком иной профессии. Он обладал каким-то магнетическим даром притягивать к себе людей, особым тембром голоса, привлекательной внешностью, у него была умиротворяющая, добрая, я бы сказал, маратовская улыбка, которая покоряла собеседника в часы и даже минуты общения с ним. Марат прекрасно чувствовал собеседника, его душевный настрой, умел быстро войти в мысли и чувства собеседника, определить черты его характера и двумя-тремя фразами создать атмосферу доверия, дружбы и откровенности, поэтому не случайно, что к нему тянулись взрослые и дети. Он мог разговаривать с собеседником на любые темы — от большой политики до мелких бытовых проблем. И самое главное его достоинство — умел внимательно и терпеливо слушать, быть ровным и равным.

В Марате Еноковиче удивительным образом сочетались профессиональные и душевные, человеческие качества, которые притягивали к нему коллег и друзей. Он был невероятно собран и аккуратен, у него был тонкий вкус, Марат умел ценить все прекрасное, будь то произведение искусства или домашняя утварь. Он с большим вкусом одевался, был в хорошем смысле слова модным и элегантным мужчиной. Марат обладал еще одним важным качеством, без упоминания о котором восприятие образа этого человека было бы неполным. Это гражданственность, высокое чувство долга и ответственности перед страной за здоровье людей. Я наблюдал за теми усилиями, которые предпринимал Марат для развития института, в котором работал, для коренного улучшения его материальной базы. Это требовало огромной работы, нервных затрат, много времени и сил, но ради дела он не жалел себя, делал все возможное, а иногда и невозможное. Его забота о состоянии психического здоровья нации не ограничивалось институтскими рамками. Марата тревожило общее положение дел с психическим состоянием людей в стране. Он ознакомил меня с докладом, который готовил и собирался направить в самые высокие в те годы органы власти и государства. В нем достаточно откровенно и объективно была освещена тяжелая ситуация с психическим здоровьем населения, которая складывалась в то время почти 300 млн. населения страны: предлагались серьезные меры по развитию этой, пожалуй, одной из самых важных сфер медицинской науки и практики. В этом документе слились воедино мысли профессионала и боль гражданина. В этом был Марат Енокович. Его профессионализм был неотделим от высоких человеческих и гражданских качеств.

Эти качества с новой силой дали о себе знать в трагические дни после ужасного землетрясения в Армении. Он немедленно вылетел в Армению и там проделал огромную работу по организации практической помощи людям, психическое состояние которых заметно ухудшилось под влиянием того, что им пришлось увидеть и пережить. В Ереване, на доме, где он жил, установлена мемориальная доска. Это трогательный знак уважения и благодарности армянского народа к своему выдающемуся сыну, увековечивающий его память в сердцах соотечественников. Он любил свой народ и старался сделать его счастливым.

Отдавая должное многим исключительным качествам, которыми был наделен Марат, особо хотел бы сказать о нем как о друге, его таланте уметь дружить. У него было много друзей. Это были ученые, коллеги-врачи, государственные и общественные деятели, просто хорошие люди, независимо от их положения, чинов и национальности. Он не представлял свою жизнь без друзей, без общения с ними. Он притягивал к себе людей, и каждый, кто с ним общался, гордился тем, что у него такой друг. Мне в жизни очень повезло, что в течение долгих лет я дружил с таким умным, тонким, бескорыстным и добрым человеком, как Марат. Он был органичной частью моей жизни и жизни моей семьи. И с каждым годом его отсутствие чувствуется острее и больнее, ибо с годами потребность общаться с ним, делиться своими мыслями, проблемами, горестями и радостями не уменьшается, а растет.

Марат был исключительно гостеприимным человеком. В его дом было приятно приходить. Там всегда была теплая атмосфера, особая аура. Ее создавал не только Марат. Рядом с ним была Диана Дмитриевна Орловская, его жена, коллега и друг. Будучи крупным ученым и коллегой Марата, в доме, в семье была доброй и гостеприимной хозяйкой, которая не жалела сил и времени, чтобы тепло и хлебосольно принять гостей. Марат, безусловно, это очень ценил и помогал ей. Он и сам был неплохим кулинаром, во всяком случае некоторые ритуальные блюда готовил прекрасно, это прежде всего такое восточное блюдо, которое называется хаш. Его, по традиции, как правило, едят утром и обязательно запивают водкой. Обычно хаш готовят долго, почти всю ночь, чтобы с утра подать на стол, за которым собираются друзья и знакомые. Это тяжелый труд, но Марат готовил это блюдо с радостью, ибо предвкушал ту атмосферу благодарности и добра, которая будет царить за столом.

Вспоминая о Марате, его семье и семейных традициях, я не могу не сказать о тех чувствах, которые он питал к своему родному брату — Феликсу Еноковичу. Эти чувства были взаимными. Их связывало многое: профессия, высокий интеллект, доброта и отзывчивость. В то же время они дополняли друг друга, с годами разница в возрасте как бы стиралась. Они были не только братьями, но и настоящими и неразлучными друзьями. Мне приходит на память одна древняя восточная мудрость. Как-то спросили старца-мудреца: скажи, кто ближе, брат или друг? Он ответил: брат, если он друг. Думаю, что отношения Марата и Феликса были классическим воплощением этой мудрости. Они были неразлучны и по-настоящему ценили друг друга. И сегодня, спустя годы после ухода Марата из жизни, Феликс в мыслях всегда с братом и делает все, чтобы память о нем жила среди его коллег, друзей как в Москве и Ереване, так и далеко за пределами страны.

Не могу не сказать и о том, что Марат высоко чтил, любил и уважал своих учителей. С сыновней любовью он относился к академику А. В. Снежневскому, который, по отзывам коллег, был в психиатрии фигурой номер один. Марат в течение долгих лет работал рядом с ним, ежедневно общался и впитывал в себя не только его профессиональные, но и человеческие качества. Мне приходилось встречаться с А. В. Снежневским и его супругой в доме Марата, и я воспринимал его не только как крупного профессионала, но прежде всего как образец русского интеллигента, общение с которым облагораживает собеседника. Я восхищался их крепкой мужской дружбой, как они по-человечески любили друг друга. Это были высочайшие профессионалы, которые делали все возможное для развития науки, и не случайно, что в Центре психического здоровья мемориальные доски академиков А. В. Снежневского и М. Е. Вартаняна, учителя и ученика, помещены рядом, как бы символизируя их близость, преемственность и роль в становлении и развитии одного из ведущих медицинских учреждений страны. Марат Енокович Вартанян оставил глубокий след в науке, в сердцах своих коллег и друзей. Его уход из жизни — это невосполнимая потеря, и время не смягчает боль утраты, напротив, с каждым годом она ощущается острее. Думаю, что это не только мое ощущение, как ближайшего друга, его испытывают все, кто знал и любил Марата Еноковича Вартаняна.

СЛ. Ситарян,

академик